 Рекуай | Суббота, 03.12.2011, 20:27 | Сообщение # 1 |
|
Сообщений: 240
Репутация: 23
Статус: Offline
| Королева ведьм направляла свою колесницу по лесной дороге, то и дело охаживая белых козлов кнутом по бокам, стоило им притомиться. Она заметила маленький костерок в стороне от тракта, примерно в миле впереди, и по цвету пламени поняла, что огонь разожжен кем-то из ее народа. Колдовские костры обычно горят языками необычных оттенков. Так что ведьма нахлестывала козлов, пока не поравнялась с ярко раскрашенным цыганским фургоном и с костерком, возле которого сгорбилась седоволосая старуха. Она поворачивала над огнем вертел с насаженным на него зайцем. Из распоротого заячьего живота капал жир, шипя на угольях, так что ноздри щекотали сразу два запаха – древесного дыма и жареного мяса.
Пестрая птица сидела в фургоне на деревянной жердочке возле места возничего. При виде королевы ведьм она взъерошила перья и подала сигнал тревоги, хотя в случае чего сама птица не смогла бы улететь, прикованная к своему насесту цепью.
– Прежде чем вы что-либо скажете, – подала голос седая карга, – хочу предупредить вас, что я всего лишь бедная старая цветочница, безобидная бабушка, которая никогда никому не причиняла вреда. Вид такой важной и суровой дамы, как вы, внушает мне трепет и почтение.
– Я ничего тебе не сделаю, – отозвалась королева ведьм.
Старая карга, щурясь, с головы до ног разглядывала красивую леди в алом платье.
– Это все только слова, – проныла она. – Как мне поверить в вашу искренность – мне, доброй и милой старушке, которая так и трясется от страха перед вами? Вдруг вы решите ограбить меня ночью или еще чего похуже?
И ведьма поворошила палкой в костре, отчего пламя подпрыгнуло.
– Я клянусь, – сказала леди в алом, – клянусь правами и обязанностями древнего Сестричества, к которому мы с тобой принадлежим, а также могуществом великих Лилим, своими губами и грудями и своей девственностью, что я не причиню тебе вреда и буду обращаться с тобой как с собственной гостьей.
– Вот и славно, моя дорогая, – обрадовалась старуха, скаля в улыбке желтые зубы. –Садитесь к костерку. Ужин вот-вот поспеет – в одно мановение ягнячьего хвоста.
– С удовольствием угощусь, – ответила леди в алом платье.
Козлы, посапывая, жевали траву рядом с колесницей, с неприязнью поглядывая на привязанных к колышку старухиных мулов.
– Отличные козлики, – сказала карга.
Королева ведьм кивнула, скромно улыбаясь. Пламя костра отсвечивало на чешуе алой змейки, браслетом обернувшей ее запястье.
– Конечно, мои старые глаза уже не те, что прежде, – продолжала старуха. – Не ошибаюсь ли я в предположении, что один из ваших рогатых красавчиков не так давно ходил на двух ногах?
– Говорят, такое подчас случается, – согласилась королева ведьм. – Взять для примера хоть вашу прекрасную птичку.
– Эта птичка лет двадцать назад отдала за бесценок прекрасный экземпляр моей коллекции. А потом поставила меня в такое неловкое положение, что и сказать неудобно. Так что с тех пор я предпочитаю держать ее в птичьем облике, кроме некоторых моментов, когда ей нужно торговать за прилавком. Если бы я могла подыскать себе другого слугу, сильного и расторопного, не боящегося работы, пожалуй, я бы оставила ее птичкой навсегда.
Птица грустно щебетала на своей жердочке.
– Меня называют госпожой Семелой, – представилась карга.
А раньше, когда ты была еще девчонкой, тебя называли Занудой Сэл, подумала королева, но вслух не сказала.
– Можешь звать меня Морваннег, – сообщила она в ответ. Это своего рода каламбур, подумалось ей – ведь Морваннег значит «морская волна», а настоящее ее имя давно погребено под ледяной толщей океанских вод.
Госпожа Семела поднялась на ноги, доковыляла до фургона и вернулась к огню с парой деревянных чаш, двумя ножами с деревянными рукоятками и маленьким горшочком трав, высушенных и растертых в зеленый порошок.
– Я собиралась есть руками, вместо тарелки используя лопух, – усмехнулась она, протягивая одну чашу даме в красном. На чаше из-под слоя грязи проглядывала роспись – цветок подсолнуха. – Но потом я подумала – разве часто выпадает случай поужинать в такой славной компании? Так что – ничего, кроме лучшего. Вам вершки или корешки?
– Выбирай сама, – отвечала гостья.
– Тогда вам – вершки, то есть голова, со вкусными глазками и мозгами и хрусткими ушками. А мне – огузок, где нечего пожевать, кроме обычного скучного мяса.
Приговаривая, ведьма сняла вертел с огня и, орудуя обоими ножами так, что только лезвия мелькали, разделала тушку и срезала мясо с костей. Поделив зайца поровну, старуха предложила своей гостье горшочек с приправами.
– У меня нет соли, дорогая. Можете посыпать мясо травками – они отлично заменят соль. Немного базилика и горный чабрец – по моему собственному рецепту.
Королева ведьм взяла жаркое и добавила чуть-чуть приправы. Она подцепила на пробу кусочек на кончике ножа и съела с удовольствием, в то время как хозяйка все не принималась за свою порцию, вертела чашу в руках и дула на горячее коричневое мясо, так что поднимался ароматный пар.
– Ну как вам? – спросила старуха.
– Весьма аппетитно, – честно ответила ее гостья.
– Самая изюминка – в приправе, – объяснила седая карга.
– Я чувствую базилик и чабрец, – сказала женщина в красном, – но здесь присутствует еще один вкус, который я не могу распознать.
– Ах вот как, – отозвалась мадам Семела, отщипывая мясо маленькими кусочками.
– И этот вкус кажется мне непривычным.
– Он и впрямь довольно редок. Такая травка растет только в Гарамонде, на острове посреди большого озера. Как приправа она украшает любое блюдо из мяса и рыбы, ароматом отчасти напоминая фенхель, но с привкусом мускатного ореха. У цветков этой травки изумительный оранжевый оттенок. Очень хорошо помогает от испускания газов и от лихорадки, вдобавок ко всему действует как наркотик.
Кто его отведает, тот в течение нескольких часов не может говорить ничего, кроме правды.
Леди в красном уронила на землю свою деревянную чашу.
– Трава лимбус? – воскликнула она. – Ты посмела накормить меня лимбусом?
– Вроде того, дорогая, – захихикала старуха. – А теперь скажите мне, госпожа Морваннег, если, конечно, вас так и в самом деле зовут, – куда же вы направляетесь в своей красивой колеснице? И почему вы мне так напоминаете одну старую знакомую?.. Ведь у мадам Семелы хорошая память, она никого никогда не забывает.
– Я еду на поиски звезды, – ответила королева, – что упала где-то в лесах по ту сторону Живот-Горы. А когда я найду звезду, я достану свой большой нож и вырежу ей сердце, пока она еще жива и пока ее сердце принадлежит только ей. Потому что на свете нет лучшего лекарства от времени и от старости, чем сердце живой звезды. Две сестры с нетерпением ожидают моего возвращения.
Мадам Семела присвистнула, обхватив себя руками и раскачиваясь взад-вперед.
– Сердце звезды, неужели и впрямь? Хе-хе! Как бы оно мне пригодилось! Я отведаю достаточно, чтобы вернуть свою молодость, и мои волосы из седых станут золотыми, груди подтянутся и нальются, снова сделавшись твердыми и высокими. Тогда я завладею всеми сердцами, какие еще остались свободными, на Большой Ярмарке в Застенье! Хе!
– Ничего подобного, – тихо отвечала женщина в красном.
– Почему же? Ведь вы у меня в гостях, дорогая моя. Вы дали клятву. Вы отведали моей еды. Согласно законам нашего Сестричества, вы не можете мне ничем повредить.
– Знаешь, я очень многим способна повредить тебе, Зануда Сэл. Но я всего лишь напомню, что отведавший травы лимбус в течение нескольких часов не говорит ничего, кроме правды; а теперь слушай… – В ее словах послышались отдаленные раскаты грома, и даже лес притих, будто бы каждый лист на деревьях внимательно прислушивался к словам ведьмы. – Вот что я скажу: ты обманом получила знание, которого не заслужила, однако тебе не будет от него выгоды. Ибо ты не сможешь ни увидеть, ни распознать звезду, не сумеешь прикоснуться к ней, отведать ее, найти или убить ее. Даже если кто-то другой вырежет ее сердце и поднесет тебе, ты не поймешь, что именно находится у тебя в руках. Я сказала. Таковы мои слова, и отныне они – истина. Также знай: я поклялась клятвой Сестричества, что не причиню тебе вреда. Не будь я связана клятвой, я превратила бы тебя в таракана и поотрывала бы тебе лапки одну за другой и бросила бы тебя дожидаться какой-нибудь птички – в наказание за унижение, которому ты меня подвергла.
Глаза госпожи Семелы в ужасе распахнулись. Сквозь огонь костра она вытаращилась на гостью и пробормотала:
– Кто ты?
– Во время нашей последней встречи, – ответила женщина в красном, – я правила своими сестрами в Карнадайне до того, как Карнадайн погиб.
– Ты? Но ты давно должна была умереть!
– О Лилим всегда болтают, что они давно мертвы, но, как ты сама видишь, слухи лгут. Белка еще не нашла тот желудь, из которого вырастет дуб, предназначенный, чтобы сделать колыбель для ребенка, коему судьба вырасти и убить нас.
Пока она говорила, в костре вспыхивали и угасали серебряные язычки.
– Значит, это все-таки ты. И твоя юность возвратилась к тебе, – вздохнула мадам Семела. – Что ж, ведь и я собираюсь помолодеть.
Леди в красном поднялась в полный рост и бросила чашу из-под жаркого в огонь.
– Никогда ты не помолодеешь, – возгласила она. – Ты что, не слышала моих слов? Как только я уйду, ты забудешь, что когда-либо видела меня. Ты забудешь все произошедшее, даже мое проклятие, хотя оно и забытое будет беспокоить и мучить тебя, как боль в давно отрезанной ноге. И может быть, это научит тебя в будущем учтивей обращаться с гостями.
Деревянная чаша загорелась, испустив длинный язык пламени, задевший листья дуба высоко над костром. Госпожа Семела палкой вытолкнула обугленную чашу из огня и затоптала ее пламя в высокой траве.
– Что такое на меня нашло, что я бросила собственную чашу в костер? – вслух подивилась она. – И посмотрите только – у моего любимого ножа обгорела ручка! О чем я, глупая, думала?
Ответа не было. Издалека, со стороны дороги, донесся топот копыт – возможно, козлиных. Госпожа Семела потрясла головой, будто желая прочистить запылившийся разум.
– Старею, старею, – пробормотала она. – И ничего уж тут не поделаешь.
Старухина птица нервно переступала ногами на жердочке.
Рыжая белка, то и дело приостанавливаясь, забежала в круг света. Она подобрала с земли желудь, пару секунд подержала его перед собой в передних лапках, сложенных, как для молитвы. Потом поскакала прочь, чтобы спрятать желудь понадежнее и вскоре позабыть о нем.
Сообщение отредактировал Рекуай - Суббота, 03.12.2011, 20:28 |
| |
| |
